Семинар-совещание руководителей подразделений информации и общественных связей территориальных органов Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков Сибирского федерального округа [07-09 декабря 2005 года, Новосибирск].
Ёлгин Сергей Геннадьевич (*)
Так. По регламенту мы, у нас там, допустим, минут через 20-25 будет обед, и сейчас мы, без перерыва – вот, хочу вам представить Ценёва Виталия Витальевича. Это психолог, Член Федерации Российских психологов в области образования, Член Ассоциации Американской... он представится сам.
Вит Ценёв:
Ценёв Виталий, можно без отчества. Сергей Геннадьевич все правильно сказал, я еще являюсь автором интернет-проекта "Продвинутая психология для совершеннолетних", ну и автор книги "Психология рекламы. Реклама, НЛП и 25 кадр". Изредка читаю курс для студентов ТГУ по психологии рекламы.
Сегодняшний доклад я бы хотел посвятить психологическим особенностям ведения антинаркотической пропаганды в средствах массовой информации. То есть, это может быть интересно, допустим, как Госнаркоконтролю, так и самим средствам массовой информации, чтобы на основе совместной работы создавать более качественные какие-то агитационные, пропагандистские материалы. Позавчера приводился прекрасный пример о том, что сейчас наше информационное поле напоминает солевой раствор, перенасыщенный, но я бы хотел несколько другой пример привести, пример, когда, условно говоря, к нам приходят гости – слушатели, читатели, зрители – которым мы предлагаем нашего антинаркотического чаю, куда мы ложим сахара, не спрашивая у них о том, сколько они хотят сахара. И, как следствие, мы ложим туда сахара столько, сколько нам кажется достаточным. В результате вот эта самая информация становится просто приторной и неупотребимой. Вот. Поэтому, я бы хотел остановиться на каких-то моментах важных психологических, которые бы нас научили, сколько сахара нужно класть в эту самую антинаркотическую пропаганду.
Первое, с чего я хотел бы начать: это, по возможности, призывать вас к ведению пропаганды, к ведению... к сообщению... к публикации каких-то информационных сообщений не с точки зрения фактов, здравого смысла, рационального подхода, а, скорее, с точки зрения попытки воздействовать на эмоциональную сферу читателя, слушателя... В общем, на эмоциональную сферу потенциальной аудитории. Особенно, конечно, той, которая является критической – как она там? – группа риска называется. То есть, почему на эмоциональную? Для начала давайте я приведу один пример, американский пример рекламного ролика, и потом его прокомментирую. И я надеюсь, что вы все поймете. Рекламный ролик выглядит примерно так. Морг. Белое все, холодное. Морг. В морге ходит смерть. Ну, то есть, это просто персонаж, загримированный как смерть. Абсолютно всеми узнаваемый. Которая поочередно подходит – как это правильно сказать? – к камерам, выдвигает эти поддоны, на поддонах лежат молодые люди. Девушки, юноши. И смерть говорит, обращаясь к зрителю. Говорит, что вот это, например, Джон. Ему восемнадцать лет. Он умер от наркотиков. Вот это Люси. Ей восемнадцать лет. Она умерла от наркотиков. И так далее. Несколько человек вот так перечисляется, и потом просто звучит одно слово: "Присоединяйтесь"!
Все. Не говорится никакой статистики. Кто сколько чего умер. То есть, просто наглядно показано, насколько это страшно. То есть, американская пропаганда – она ничего, как правило, не доказывает. Более того. Вот, я не знаю, мне кажется, это самоочевидно любому человеку по большому счету: что наркотики – это то, что потенциально приводит к смерти. И пытаться все время доказывать и доказывать это не нужно. Нужны эмоциональные посылы. Бездоказательные и без всего. Но, помимо этого... Почему эмоциональные какие-то воздействия работают гораздо лучше? Приведу вам другой пример. Например, зритель, читатель постоянно видит такую информацию, что от наркотиков в нашем, допустим, городе, за прошлый год умерло три тысячи человек. Если ожидается, что человек сделает из этого какой-то полезный вывод, я вас уверяю, что он этого вывода не сделает. И скажу вам, например, что... Вот многие из вас, наверное, являются автолюбителями, водят автомобили. Вы все знаете статистику гибели. В год гибнет три миллиона человек. Никто из вас из-за этого из-за руля не слезет. То есть, все вы как водили, так и будете водить. Такая информация не влияет на человека. Влияют как раз вот эти самые эмоциональные посылы.
Еще один важный момент эмоционального какого-то сообщения заключается в том, что оно запоминается, ну, мягко говоря, в тысячи раз лучше, чем какое-то рациональное обращение. Опять же на примере статистики. Если статистически что-то сообщить человеку, он забудет это на следующий день. Если ему показать вот такой, допустим, рекламный ролик, или постараться написать статью, которая произведет такой же эффект, это может запомниться на годы, на десятилетия. Статистика... Я, на самом деле, не хочу грешить против истины, какая-то статистика, какие-то факты – они производят впечатление на определенную часть аудитории. Но, я думаю, вы догадываетесь, какая это часть аудитории. Это матери наркоманов, отцы наркоманов, братья наркоманов. В общем, люди, которые сами страдают из-за того, что их родные и близкие – наркоманы. Тогда на них эта статистика оказывает удручающее впечатление. На самих наркоманов, на потенциальные группы риска она не оказывает никакого влияния.
Вот. Это что касается эмоционального послания. Второй момент. Есть такое понятие "референтных", то есть, эталонных групп. И есть понятие "диферентных", то есть, враждебных групп. Что это значит? Давайте, я прокомментирую. У каждого человека есть некие группы, некие общности, на которые он равняется, с которыми он как бы сравнивает свое поведение. Для подростков, для большинства подростков эталонными группами поведения – что является? Передача "Дом" – да? – вот, например. Кумиры какие-то. Звезды эстрады. И так далее. То есть, по большому счету, все эти подростки стремятся подражать этим кумирам, этим звездам, этим эталонным группам. И они будут делать все то, к чему призывают эти звезды. Это даже не сознательно, это бессознательно. Это стремление каждого человека подражать тому, кого он обожествляет. Это одна сторона медали. Другая сторона медали заключается в том, что у того же самого подростка, который подражает, допустим, Киану Ривз или Шерон Стоун, есть группы, которые он расценивает как враждебные. Приведу несколько примеров. Например, с точки зрения автолюбителя враждебной группой является ГАИ. Я не встречал людей, которые любят ГАИ. Для подростков, которые пубертатны, у которых гормональные бури, которые начинают воевать со своими родителями, естественно, что вот этой самой диферентной (враждебной) группой будут являться родители. Информация, которая поступает от родителей, будет отталкиваться, не восприниматься, игнорироваться. А еще хуже, эта информация будет восприниматься... Подростки будут делать назло. То есть, если родители, условно говоря, говорят – "Не делай этого" – он будет делать вопреки. То есть, мы должны стремиться в подаче информационных материалов так, чтобы информация звучала от уст тех групп, которым подростки способны доверять. Ну, я это не к тому, конечно, чтобы мы нанимали звезд, потому что это нереально. Я немножко к другому. Я прошу, что, как минимум, в информационных сообщениях, сюжетах и так далее нужно устраняться от лейблов Госнаркоконтроля. Извиняюсь. От лейблов там ФСБ, каких-то госструктур, и так далее. То есть, не надо как бы пытаться вот туда это ввинтить: что это вот мы сделали. Информация должна быть нейтральна. Пусть это не говорит не Юра Шатунов, пусть хотя бы не будет Госнаркоконтроля. Или конкретная кампания. Что вот сегодня у нас кампания против табака, и вот эта организация проводит. Это дискредитирует, это уничтожает любую кампанию как таковую. Хотя бы стремиться к нейтральности.
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
То есть, с позиции общечеловеческих ценностей?
Вит Ценёв:
Хотя бы не с позиции тех групп, которые те самые подростки, а особенно группы риска – отрицают. Для неблагополучных – вся силовая система, вся силовая система – она враждебна. И он от лица их не услышит ничего. Напротив, он будет действовать вопреки. То есть, с этим подростком нужно обращаться по-другому принципиально. Хотя бы прятаться, маскироваться, переодеваться. Был однажды понятым, то есть, задерживали кого-то, я был поражен, насколько эти люди не похожи на представителей... Ну, то есть, я думал, что это какие-то уголовники. Меня хватают за руки, тащат, а потом оказывается, что я просто должен быть понятым. Лица совершенно... То есть, надо маскироваться, нужно рекламно-агитационные кампании маскировать под – доверительные – для этих самых подростков, для группы риска.
Из зала:
А можно сразу параллельно вопрос? А для освещения профилактических материалов?
Вит Ценёв:
А вы к кому обращаетесь, когда профилактические материалы делаете? Нет, понимаете, есть просто новостевая информация, когда СМИ обязаны сообщать, что столько-то наркотиков задержано, столько дел таких сделано. Судебные процессы. Я говорю в большей степени... Вот идет же волна: антинаркотических, пропагандистских материалов. Да, действительно, власть, общество, оно старается каким-то образом минимизировать эти драматические последствия. Что касается новостей конкретно, это ради Бога, здесь можно не комплексовать. Но что касается пропаганды, информации, попытки влиять – влиять! – вот здесь нужно учитывать то, что я вам говорю.
Из зала:
Вот мы же хотим сказать о том, что это именно мы, такая замечательная организация...
Вит Ценёв:
В том-то и дело...
Из зала:
Такая замечательная организация, которая, там, за мир, дружбу, любовь и так далее. Между всеми народами. А если мы убираем свой лейбл, то как народ узнает, что это именно мы каким-то образом причастны к этому...
Вит Ценёв:
А народу это неинтересно. Народу не интересно.
Из зала:
Зато нам интересно!
Вит Ценёв:
Вот в том-то и дело. В том-то и беда. Я согласен с вами...
Из зала:
Так народ и не обратит внимания на этот лейбл... Если он не имеет негативного отношения к нам, а он его не имеет, негативного отношения.
Вит Ценёв:
Я считаю, что народ обратит внимание. Как он обращает внимание, например, на форму. Даже не разбирая чинов. Понимаете? Ну, он обратит. Мы на это обращаем внимание. Как водители, как покупатели. Мы замечаем сразу такие вещи. Я вот это противоречие, конечно, осознаю. Например, когда Госнаркоконтроль готовит какие-то материалы. Ну как не поставить свое имя? Фактически, это бренд, это организация, которая старается, которая должна отчитываться. Но, тем не менее, я вас призываю: по возможности... Я всего лишь рекомендую. По возможности нужно от этого устраняться. Например, тот же Госнаркоконтроль может писать материалы не от своего имени, а заказывая это каким-то независимым журналистам. Которые для читателя уже более нейтральны.
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
То есть этот как раз совпадает с мнением Михайлова (**), когда – то, с чего мы начали. То есть, 57000 публикаций, где там Наркоконтроль, Наркоконтроль. Начинает набивать оскомину. Через какой-то промежуток времени человек просто не будет воспринимать эти вещи. Здесь нужно просто... Здесь нет, мне кажется, вот такой, отдельных, четких регламентов. Каждый должен чувствовать, что вообще происходит, да? И вот с этой точки зрения давать дозированные... Но с учетом вот этих глубинных процессов.
Из зала:
Мы имеем в виду, что вот мы, например, замечательная организация, организуем, допустим, фестиваль. К примеру, кто-то там против наркотиков. Не важно, кто. Мы хотели бы фигурировать как организаторы замечательного мероприятия, которое помогает молодежи...
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
Понятно. Сейчас, я так понимаю, речь идет о том, что если, например, крупные мероприятия проходят у нас там, раз в два месяца, раз в квартал, в полугодие. Тогда, конечно, можно это как бы осветить, и так далее. Но если каждый день будет говориться: "Госнаркоконтроль, Госнаркоконтроль" – будет отторжение. Вот о чем. То есть, я совершенно согласен.
Из зала:
Есть и другая сторона. Надо учесть, что наши подразделения – это подразделения спецслужбы. И наша задача – об этом тоже Михайлов говорил – это создание необходимого общественно-политического климата наиболее благоприятной работы ведения оперативно-розыскной деятельности. То есть, тогда, когда общество воспримет нас в полной степени как организацию, которой можно доверять, то тогда нам легче будет работать с этим обществом. Тем же операм будет легче вербовать. Те же вопросы какие-то распространения материалов, и так далее, и тому подобное. И когда общество будет понимать, что – да, борьба с наркотиками должна быть, то тогда и те же суды будут давать – видя, что они идут против общественного мнения. Вот это, по большому счету, это сверхзадача. Вот это создание вот именно вот этого имиджа.
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
За два с половиной года – опять же, апеллируем к авторитету Михайлова – он же сказал, что мы достигли этой задачи. Сейчас уже идея наркомании и неприятия – она уже живет сама по себе. Каждая кухарка может эти вещи сделать, и так далее, и так далее. Поэтому, мы получили, сделали анализ, допустим, в НВП отправляли. За прошлый год мы получили 8000 оперативных информаций. Мы сделали анализ, поэтому... 8000, то есть, это говорит очень о многом. То есть, эта как бы ситуация решена. Сейчас мы говорим о стратегиях, которые на следующие на год, на два, на три. Почему сразу много мнений? Это говорит о том, что эту проблему надо озвучивать. Нет каких-то реальных решений. Надо думать, общаться, смотреть и использовать опыт.
Вот еще хотел бы пример привести, действительно, о том, как воспринимает аудитория, допустим, подростков. У нас был Сибирский Фестиваль единоборств, огромный фестиваль, двухдневный, и так далее, и я там дал интервью: в метро показывали сюжет, они там делали, двадцать минут, наверное. И, в итоге, подруги моей дочери, дочь говорит: "О! Тебя видели как бы в метро, на этом большом экране, видели мои подруги". Я спрашиваю: "И что я там говорил, как они к этому отнеслись?" Она: "Да, я не знаю, что-то там говорил, долго, туда-сюда". То есть они, раз эмоциональности нет, раз это не затрагивает, то, вроде бы как мы там что-то вжевываем им, а, получается, что они не воспринимают. Поэтому надо на каких-то эмоциональных вещах, допустим.
Из зала:
Давайте попросим дальше, нам интересно вообще-то...
Вит Ценёв:
Я что еще хотел сказать? Вот Сергей Геннадьевич на первом докладе – он упоминал возрастные какие-то особенности. Вот я здесь еще раз и подчеркиваю, что здесь имеет большое значение как раз возраст подростка. Пубертат. Ломка начинается. Он начинает бунтовать против всего. Понимаете, мы можем кричать о здравом смысле, а его несёт, он здравому смыслу не подчиняется. То есть, он какой-нибудь своей компании доверяет, как я не знаю, как господу Богу. А своим родителям, которые его воспитали, которые его кормят и одевают, он просто их в грош не ставит. Это пройдет, безусловно, это трудный период, но это самый критический период. И вот, поэтому, я не говорю, что надо вообще отказываться, выбрасывать, прятаться: что мы не существуем, а вот есть какие-то радостные публикации. Но, по возможности, нужно стремиться говорить подростку на том языке, который он понимает и которому он доверяет. И от лица тех людей, опять же, которым он доверяет и которых он понимает. Государственные структуры, властные структуры, силовые структуры – у него ассоциируются с образом родителей, против которых он выступает. У него, у подростка, у него огромное желание изменить мир, огромные амбиции. А сил никаких нет. Поэтому он свой протест вот этот преодолевает какими-то... То есть, нарушил запрет – вот он герой, вот он почти Геракл. И он это делает постоянно, почти во всех смыслах.
Далее. Наша пресса просто изобилует криками о том, что нужно запретить наркотики. Запретить, запретить, запретить, запретить. Самое любимое слово в пропагандистских материалах. Психологически давно доказано, что человек – любой человек, независимо от интеллекта, возраста, независимо ни от чего – реагирует на запреты иррациональным повышением интереса. Чем сильнее запрет, тем выше интерес. На примере, допустим, пятилетнего ребенка: чем выше стоит вазочка с конфетами на полке, тем кажется, ему кажется, что эти конфеты вкуснее. И наоборот. Если на столе просто стоит, и можно протянуть руку и взять, эти конфеты не кажутся ему вкусными. Взрослый, с самым максимальным здравым смыслом, реагирует точно так же. Приведу вам один пример из книги "Психология влияния", написал ее Роберт Чалдини, очень толковая книга, как бы рекомендую. Фундаментальный труд по психологии влияния. Я не знаю, наверное, самый лучший. Он рассказывает о том, как один продавец в американском супермаркете продавал достаточно дорогие там – например, холодильники, стиральные машины и так далее. Что он для этого делал? Он дожидался того момента, когда любой посетитель – ему было без разницы, какой посетитель – останавливался у любого, абсолютно любого прибора (холодильник, стиралка, что угодно) и несколько секунд рассматривал его. После чего этот менеджер подходил к этому посетителю и говорил, что: "Да, вы правы, это прекрасная модель, она обладает вот такими, такими, такими качествами. Но, к сожалению, этой модели у нас в продаже больше нет. Это выставочный экземпляр". Посетитель расстраивается, разворачивается, на что менеджер приобнимает его... Ну, как он себя конкретно в деталях ведет, неважно, главное, суть: товара завались, я вам сразу говорю. Но он этому посетителю говорит: "Вы знаете, давайте, я попробую сходить на склад и проверить, может быть, там осталась последняя". И вот он добивался просто фантастических продаж. Таких примеров очень много. Поэтому, опять же, я не к тому, что вот сейчас масса в интернете истерических воплей, что все прямо легализовать и так далее. Не надо. Не надо. Это опасно на самом деле. Но. Нужно, по возможности, устраняться от этих вот воплей "запретить". Они, на самом деле, гораздо хуже, чем вопли "легализовать". Они гораздо опаснее.
Вот, пример, который я вам приводил, с моргом и смертью, там нет слова "запретить" вообще. Просто его нету. И в огромном количестве других пропагандистских материалов слова "запрет" нету. Приведу другой пример: рекламный ролик из арсенала MTV. Девушка, молодая, лет 16-18, идет туда, идет сюда, что-то покупает себе, встречается с другими подружками, встречается с мальчиком, обнимается. Идет текст постоянно, что вот она такая, вот она делает то-то, это, не употребляет наркотики. Все. На этом все заканчивается. То есть, нет ни слова запретить ничего, как бы это естественная часть жизни, всего лишь часть, это маленькая часть. Не употреблять наркотики. Слово "запрет" не звучит. Ни там, ни там. Поэтому, еще раз подчеркиваю, что, по возможности, слова, которые четко показывают на то, что что-то там надо запретить, спрятать, отобрать, украсть и так далее – они должны быть исключены из пропагандистского контекста.
Далее. В пропагандистских материалах – даже не в пропагандистских материалах, а во влиянии на других людей – исключительно важно, чтобы люди принимали решение самостоятельно. Для подростков, которые являются группой риска, это десятикратно важнее. То есть, если человека переубедили, что-то еще, в общем, если ему навязали какое-то мнение, что наркотики вредны – это мнение легко разрушаемо. Это чужеродное мнение, которое он принял под давлением. Если он "догадался" – в кавычках – об этом самостоятельно, сила вот этого убеждения будет десятикратно, стократно выше. Это основной психотерапевтический прием, когда психотерапевт на сеансе с клиентом не предлагает ему готовых решений. Он – то так, то сяк, то этак, вокруг да около, ходит, но целью его является то, чтобы пациента озарило, он бы сказал: "О"! И после этого побежал бы решать свою проблему. Психотерапевты очень часто этого не делают. Почему? Потому что когда человек сам принимает решение, он считает, что его психолог, психотерапевт – дурак. "Я сам все догадался, чего я к тебе ходил, деньги платил". То есть, если вас как бы больше беспокоит результат, а не там собственные амбиции, то нужно стремиться к тому, чтобы аудитория "догадывалась" о том, что наркотики употреблять нельзя. А не то, что мы ей навязали статистикой, информацией, кадрами, чем-то еще. На примере того же ролика с моргом – пусть аудитория "догадается".
Из зала:
Получается, вот это – неправильный тип подачи информации, да? Передайте, пожалуйста.
Вит Ценёв:
Вы знаете, я считаю так, что в каждом случае нужно просто внимательно анализировать. Вообще, я считаю, что психолог просто обязан работать совместно с Госнаркоконтролем. Функция психолога в данном случае не является – создавать эти материалы. Это не нужно. Потому что психолог не знает специфики, да? Но психолог может, например, указать на какие-то плюсы в данном сообщении, на какие-то минусы, экспертизу провести психологическую, и так далее. На самом деле есть определенная аудитория, на которую это влияет. Это опять же, как я сказал, матери наркоманов. Ну, вот если я живу своей жизнью, я не употребляю наркотиков, у меня есть своя какая-то работа, я что-то делаю, – я что должен делать, увидев это? Мои действия каковы должны быть? Я, честно говоря, не знаю.
Из зала:
То есть, вы этого не будете читать, да?
Вит Ценёв:
Нет, понимаете... Я сейчас еще один пример приведу. Вот у любого человека есть – как бы это сказать? – в психологии говорится "образ достижения". Да? Самый простой образ достижения, который мы знали на протяжении семидесяти лет – это коммунизм, да? Вот если вы вспомните, то Ленин все время протягивает вот эту руку. Он даже... Телесно и визуально он расположен по правой стороне. Вот эту руку вытянешь, эффект будет другой (смех в зале). Правда, нет, в одном памятнике допустили ошибку: там Ленин вот так стоял, и у него было две кепки: одна на голове, другая в руке.
Есть образ достижения. Его достаточно трудно сформулировать, если даже у человека спросить: "Что это такое"? Но, тем не менее, он есть. Есть, знаете, заданность на будущее. На ближайшее, на далекое, и так далее. И когда... Вот, смотрите, что получается в результате. Когда есть некий Вася, к которому подходит друг Петя, и говорит: "Вот, ты знаешь, у меня тут есть дозочка, вот тебе сейчас хреново, а вот я тебе сейчас дам, тебе будет хорошо, это вообще безопасно, это все ерунда, раз попробовать, ничего страшного" – то он тем самым формирует у этого Васи некий образ достижения, да? Достижения конкретных удовольствий на ближайший период времени. Вот теперь возвращаемся, вот мы это (демонстрация плаката залу) сказали человеку. Какой образ достижения у него должен возникнуть? Люди... Ну, как бы, я говорю, что это может повлиять на людей, которые... Кстати, это может повлиять на еще одну аудиторию, на людей, которые отказались от наркотиков. Вот я считаю, что вся их жизнь, по большому счету, заключается в том, чтобы не употреблять наркотики. Вот это смысл их жизни. Они по-другому уже жить не умеют. Вот. То есть, это матери, на которых это что-то может подвинуть, и это бывшие наркоманы, которые бросили употреблять наркотики. На здорового человека вот такой материал, я считаю, не произведет никакого впечатления. И окажется, скорее всего, в мусорном ведре.
Я не к тому, что такие материалы не нужно выпускать, но тогда их нужно выпускать с ориентацией на целевую аудиторию. Матери против наркотиков – это достаточно хорошая побудительная сила, общественная сила. Почему? Ну, потому что это матери, потому что они нас рожают. Кстати, к матерям нет такого отчуждения, как если бы, например, отцы против наркотиков. Ну, мать – это что-то близкое, родное нам. (Демонстрация плаката залу). На матерей и на бывших наркоманов.
И последнее, что я хотел бы сказать. Касательно самой фразы: "Нет наркотиков". В психологии есть такой смешной пример, где аудитории дается задание. Говорится: "Пожалуйста, не думайте о хромой черной обезьяне". Не думайте о хромой черной обезьяне. То же самый примерно результат достигается "Нет наркотиков". Тем самым мы... Вот, понимаете, ну как, ну как? Что нужно, что можно сделать? Это отчасти связано с образом достижения, отчасти связано с мышлением. Что нужно сделать после этого? В результате эти "не", "нет" не воспринимаются, и остается одна сплошная долбежка: наркотики, наркотики, наркотики. Вот, смотрите: "Не употреблять наркотики", да? А, в результате, что мы слышим? Употреблять наркотики, употреблять наркотики, употреблять наркотики. То есть, идет фактически программирование на употребление наркотиков. Хотя наши побуждения самые светлые.
И опять же, возвращаясь к рекламным примерам – что с моргом, что рекламный ролик MTV – никакого отрицания фактически нет. Это просто качество жизни, нормально, не употреблять наркотики. Не призыв там, даешь, как у нас, а просто не употреблять. Ходит в магазины, учится, не употребляет, не курит, и так далее. Абсолютно ненавязчиво.
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
Ну что, я хочу поблагодарить Виталия, очень интересно, вот я люблю общаться с ним, потому что он подпитывает, конечно... И мы продолжаем.
Вит Ценёв:
Можно, я последнее слово скажу?
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
Да, да.
Вит Ценёв:
Вот, на самом деле, огромные же деньги тратятся на эти цели, огромные, понимаете? Я, по большому счету, к тому, что несколько иначе, с психологической точки зрения подойдя к этой проблеме, мы можем просто сэкономить огромное количество средств. И сделать эти деньги более эффективными. Вот, собственно, и всё.
Ёлгин Сергей Геннадьевич:
Спасибо. Всё, перерыв тогда.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Ёлгин Сергей Геннадьевич – Начальник отдела межведомственного взаимодействия в сфере профилактики и общественных связей УСФО (Управление по Сибирскому Федеральному Округу) Департамента организационно-региональной деятельности Федеральной Службы РФ по контролю за оборотом наркотиков, полковник полиции.
** Михайлов Александр Георгиевич – Руководитель Департамента межведомственной и информационной деятельности ФСКН России, генерал-лейтенант полиции.
Вит Ценёв