За последние десятилетия, согласно статистике, прогрессивное человечество стало спать примерно на 20 процентов меньше. Я уверен, что вам не придет в голову мысль о том, что людям вдруг разнадобилось спать, а это значит, что сокращение времени на сон – не блажь и не прихоть, но горькая и пучеглазая необходимость. Кто-то делает это осознанно (экономить на сне – это вполне обиходное выражение), а для кого-то – это стечение обстоятельств. Но оно всегда упрямо стекается так, что трата времени на сон представляется – или невозможной, или же неоправданно щедрой.
Если не ошибаюсь, то Солженицын с вершины своего Архипелага заметил, что немецкая концентрационная машина явно недооценила пытку лишением сна (сталинская система была в этом вопросе много более проницательна). Но если фашистский режим удалось посадить на нюрбергскую скамью подсудимых (и где Гесс, в частности, заявил, что они все делали правильно, – "и все-таки она вертится", как говорится, – тут я ничего не могу поделать, уважаю людей, последовательных в своих убеждениях, – как святых, так и отлученных), то жизнь, ее бешеный ритм, ее невероятную скачку – ни посадить, ни сжечь на костре, ни сбросить в яму с петлей на шее – невозможно. Жизнь – это пытка, которая не является ничьей целью, а лишь случайным следствием этой самой жизненной организации, – как раковая плантация погибает вслед за смертью того, в чьем теле она так беззаботно паразитировала.
Вдруг оказалось, что вы читаете медленнее, чем вам хотелось бы читать, и в вашей голове содержится не так много знаний, чем вам хотелось бы иметь. Относительно всеобщей массы знания, – наше индивидуальное "знаньице" представляется ничтожным. Уже в три года нам говорят, что если мы не начали свой процесс обучения, то мы безнадежно отстали. "После трех – уже поздно", – так кричит один из бестселлеров по детскому воспитанию.
В 40 или 50 лет люди отправляются за парты, – ибо знания устаревают раньше, чем изнашивается твидовый костюм. Мамы включают записи Баха и читают про "Красную шапочку" своим животикам, так советуют врачи и психологи. А какой, скажите, смысл успеть прочесть за тот же самый отрезок времени семь книг вместо трех? И выворачивать, как суставы, угол своего зрения, в желании увидеть больше зрительной информации в единицу времени?!
Быстрорастворимый кофе и супы быстрого приготовления. Ресторан быстрого питания. Еда на скорую руку. Курсы скорочтения и скороварка. Ускоренное обучение и моментальная фотография. Скорый поезд. Быстров и Быстросуп. Ты начинаешь раньше, чем успеваешь родиться на свет. Ты умираешь раньше, чем что-либо успел. Открывающаяся калитка на изгороди у твоей могилы, – единственная ленточка финиша, к которому ты успел раньше, чем это могло быть.
Мы бежим, потому что не успеваем. И чем больше не успеваем, тем быстрее мы бежим. Чехов говорил, что "в детстве у него не было детства". Кто знает, может быть, через некое число лет, человек скажет: "в жизни у меня не было жизни"?
Безусловно, что автоматический ответ мира в виде мгновенных супов, машин, стирающих или моющих за нас, скоростных автомагистралей и сверхзвуковых самолетов, – попытка как-то компенсировать наше хроническое неуспевание. Мы стремимся читать быстрее, лучше и больше запоминать, учиться во сне и в материнской утробе, тратить меньше времени на сон, быстрее передвигаться, сокращать время на романтические чувства (познакомились в постели, как говорится). Это нормально. Но это – не единственный наш ответ возросшему темпу жизни. Есть еще один, менее очевидный.
Это загадка. В голове у вас может появиться одна или несколько версий. Пока вы читаете эти строки, у вас есть возможность подумать о том, за счет чего человек может достойно компенсировать жизненный прессинг, – обрести новые адаптивные ресурсы и обзавестись новыми резервами. У вас есть несколько секунд. Может быть, минута. Случайная мысль, зацепка, мысленная заноза, которая всегда о себе напомнит. Итак, что это может быть?
Я намеренно сделаю ложный ход, ибо речь пойдет совсем о другом. Как-то я говорил, что вполне вероятный (и опять же, компенсирующий) путь развития может быть осуществлен за счет все более тесной интеграции (вплоть до полного слияния) человека и машины. И если ум – это хорошо, то ум с процессором Pentium и терабайтом оперативной памяти, – это будет получше. Часть мыслительных процессов давно выполняет ваш сотовый телефон: я забыл про тебя, ибо стер твой телефон в своей записной книжке.
Но сейчас это – ложный ход: не в смысле, что он неправильный (очень даже он правильный), но в смысле, что к сегодняшнему размышлению он не имеет никакого отношения.
В сексологии и психологии пола существуют термины: маскулинность (мужественность) и фемининность (женственность). Щеглов, известный сексолог, пишет на этот счет, что возросшее число маскулинизированных женщин (стерв, говоря русским языком, о коих мы рассуждали в прошлый раз), увеличивает число феминизированных мужчин.
Иначе говоря, все более возрастающее число женщин, которые более мужчины, строго пропорционально увеличивает и число мужчин, которые – более женщины. Чем больше первых, тем больше будет вторых. Это вроде понятно.
Непонятно другое. Стервозность и женская маскулинность санкционирована культурой и обществом. А культурой и обществом, в подавляющем большинстве, двигают мужчины. И санкционируя маскулинизацию женщин, они санкционируют и обратный процесс, – то есть свою фемининность.
Возникает резонный вопрос: за каким таким дьяволом мужчинам это понадобилось? Да, наверное, можно объяснить все бесконечно длинной и витиеватой чередой причинно-следственных связей закономерности развития общества, – но, быть может, причина лежит далеко в стороне от этих натянутых объяснений?!
Я убежден в том, что развитие человеческого общества всегда идет в русле социально-биологической целесообразности. Как говорится, – "все, что не делается, все делается к лучшему". Лучшее в данном случае – это включить в систему своего полоролевого сценария все ресурсы и возможности, присущие противоположному полу.
Природа словно подсказывает нам: почему ты ограничиваешь свой опыт, свои ресурсы, свои возможности? Зачем нужно так строго и последовательно придерживаться правил и норм поведения своего пола?! Ты теряешь силы и время, пытаясь быть именно тем, кем быть совершенно не обязательно.
Полоролевая категоричность была значима до тех пор, пока представители разных полов были вынуждены соблюдать свои роли. Женщина должна быть женщиной, ибо она станет матерью и займется воспитанием своего ребенка. Если не она, то кто это сделает?
Мужчина должен быть мужчиной, и его задача – оберегать покой и благополучие семьи. Если не он, то кто все это обеспечит?
Если никто не рожает и не собирается (есть задачи и поважнее), то кто из двух – мужчина, и кто – женщина? И если она работает, и он работает, а кто-то заботится и воспитывает их ребенка, – то как отличить, кто из них он, и кто – она? Более того, как нам найти ответ на вопрос: зачем он – именно он, и зачем она – именно она?! Какой теперь в этом смысл?
Есть тенденция называть это явление (маскулинизация женщин, феминизация мужчин) сменой социальных ролей. А я скажу вам так: никакая это не смена.
Ибо если бы это была смена, то это – как "менять шило на мыло". Если вы привыкли писать правой рукой, то зачем вам начинать писать левой вместо правой? Это глупо и неэффективно. А вот если и левой тоже, вдобавок, – то это гораздо полезнее. Вы получаете дополнительные возможности. И поэтому феминизация мужчин и маскулинизация женщин, – не смена, а приобретение нового опыта, перенимаемого от противоположного пола.
И мужчины учатся быть и женщиной тоже, а женщины – быть еще и мужчиной. Возможно, на уровне отдельных субъектов, это выглядит не всегда приглядно и позитивно, но для всего общества в целом это не играет никакой роли. Социум постепенно ассимилирует (то есть, переваривает, усваивает) полоролевую (не половую, – хотя и ее тоже) бисексуальность.
И суть её не в том, чтобы мужчина начал заниматься сексом с мужчиной, а женщина – с женщиной, но в том, что субъект любого пола освобождается от ролевой зависимости. Он становится много более эффективным, теперь у него больше возможностей, ему легче приспособиться к жизни в современном обществе.
И теперь женщина – может не только нянчить ребенка, но и воевать в Ираке. А мужчина может не только воевать, но и нянчить ребенка. Каждый из них дополнительно приобрел половину новых возможностей, каких ранее он был лишен.
Это приобретение ко всему тому, что человек (олицетворяющий человечество) имел раньше. Это новый ресурс, который ранее использовался очень мало или не использовался вовсе. Эксплуатировать и максимально задействовать опыт, способности и умения другого пола, получить высшую свободу действия, – вот каков результат кажущегося стремления общества к равноправию полов. Аминь.
Вит Ценёв