С забора слово не выкинешь
Истоки забористого словотворчества
Прежде чем прочитать эту публикацию, примите во внимание, что в ней присутствует ненормативная лексика, а также иллюстрации непристойного содержания. Например? Например, вот такие.
Надо понимать, что автору настенного примечания показалось недостаточно очевидным, что на стене нарисован хуй. А вдруг подумают, что это соусница или настольная лампа? Кошмар какой! Нет, дамы и господа, это именно хуй, не извольте сомневаться!
В любых иных случаях я мог бы легко заменить "редиску" на "нехорошего человека", мой словарный запас это позволяет.
Вместо "хуй" я мог бы сказать "половой член", "фаллос", "пенис". Но на заборах пишут не "пенис", на заборах пишут "хуй".
Поэтому я отказываюсь от эвфемизмов, и намеренно использую оригинальную заборную лексику, которая в данном случае является предметом исследования. Если это смущает и оскорбляет вас, пожалуйста, воздержитесь от чтения этой публикации.
О хуительности
Несколько слов о том, почему "хуй" – одно из самых популярных заборных слов. На этот счёт существует несколько занимательных теорий.
Например, такая. Слово "хуй" – обладает магической силой. Настолько магической, что древним славянам можно было использовать это слово строго ограниченное количество раз.
Другая теория говорит о том, что слово "хуй" состоит из рунических букв, которые легко вырубить на камне (всего-то восемь ударов топора).
Примечательно, что в этом случае поговорка "что написано пером, не вырубишь топором" приобретает совершенно иной смысл.
Ещё одна теория в какой-то мере подкреплена современными рекламными трендами. Чем меньше букв (в торговой марке), тем лучше она узнаётся, легче запоминается и быстрее читается. Поэтому "BP" предпочтительнее "British Petroleum", "LG" лучше "Goldstar", а "хуй" лучше, чем "слава труду".
К сожалению, все эти теории имеют один большой недостаток: они не пытаются понять, зачем человек пишет "хуй" на заборах, а лишь пытаются найти ответ на вопрос, почему он пишет "хуй", а не "отчизна".
Всё это интересно, конечно, но вот зачем он это делает? Зачем?
В начале было слово?
Чтобы ответить на этот вопрос, я должен сделать очень важное предположение. Слово, которое было в начале, вообще не было словом.
Оно было запахом.
Ни текстом, ни знаком, ни рисунком, а запахом. Зрительным запахом. Видимым запахом.
Животные ориентируются по запаху, реагируют на запахи и сигнализируют (друг другу) при помощи запахов. Возьмите, например, собаку.
Что собака делает? Известное дело. Отправляет эсэмэску.
- "Здесь был Бобик".
- "Это моя территория".
- "Дамы, я к вашим услугам".
Писать собака не умеет, но ей, четвероногой, это и без надобности. Вполне достаточно писать.
Вероятно, что когда-то так делал и дочеловек. Но по мере тенденции к прямохождению человек утратил возможность полноценно использовать древнейший и важнейший орган чувств – обоняние, имевший стратегическое значение для выживания.
Эту потерю нужно было чем-то восполнить, чем-то компенсировать. И человек нашёл, как это сделать.
Он стал "нюхать" глазами, а вместо мочи и экскрементов использовать рисунки и слова.
И последствия этого необычного эволюционного эксперимента мы наблюдаем до сих пор.
Туалексика
Если слово в своей биологической первооснове является запахом – становится понятно, почему позывы сходить в туалет вызывают у человека необъяснимое желание рисовать и писать.
Потребность настолько сильная, что часто человек совмещает процессы опорожнения и словотворчества, делая и то и другое одновременно.
По этой же причине у человека (обычно – у мужчины) желание "отлить" довольно часто сопровождается странными желаниями рисовать (или писать) мочой на снегу, мочиться прицельно (словно пытаясь что-то смыть или сбить) или, напротив, размашисто, как это делал герой фильма "Тупой и ещё тупее", и тому подобное.
Природа этого явления во всех случаях одинакова: это инстинктивная попытка оставить свой зрительный "запах" взамен утраченного обонятельного. В этом нет никакого смысла и никакой магии, а есть лишь попытка реализовать свои территориальные и сексуальные интересы, которые возникают всякий раз, когда человек справляет нужду на "ничейных" (общественные туалеты) или "спорных" (заборы, подъезды, лифты, стены домов, гаражи) территориях.
Территория! Вот на что нужно было обратить внимание исследователям заборных топов.
Никто не пишет "хуй" в своём собственном туалете. Никто не напишет "жопа" на стенах своего гаража или забора. Мочатся и пишут строго на ничейных и спорных территориях. Отсюда и примеры столь удивительной словесной полемики, в которую заочно вступают лица, считающие территорию своей, и лица, которые считают территорию ничейной.
Например, в лифте:
Или на заборе:
В большинстве случаев подобные перепалки со стороны "ничейщика" преследуют цель унизить или оскорбить своего настенного оппонента, а также "подмочить" или исказить значение его послания.
"Собственник" же, который бессознательно понимает слово "хуй" на стене и запах мочи в лифте как посягательство на свою территорию, в свою очередь стремится:
- Укрепить свою территорию ("осторожно, злая собака")
- Расширить свою территорию ("в подъезде не срать", "машины не ставить")
- Патрулировать свою территорию ("поймаю – сердце вырву", "ведётся премодерация")
А также уничтожать следы деятельности "ничейщиков", закрашивая нехорошие надписи на стенах, стирая комментарии в блогах, и тому подобное.
Нассальная живопись
Обратите внимание, предводитель. Великие люди. Коля и Мика. Давайте и мы увековечимся, а? Забьём Мике баки. Напишем: "Киса и Ося были тут".
"Двенадцать стульев"
Если на спорных территориях (таких, как лифт, подъезд или забор) потребности писать и писать настолько неотделимы друг от друга, что невозможно определить, что первично и что вторично, то на ничейных (по определению) территориях, таких как лес или скалы, у человека, несомненно, преобладает потребность помечать территорию "запахом" слов, а не привычными животным метками мочи.
Возможно, это предпочтение является следствием территориальных особенностей таких мест: если в лифте (или межгаражном проёме) обоняния человека достаточно для того, чтобы почувствовать запах, то на больших открытых пространствах нос бесполезен, что вынуждает человека переключиться на своё древнее изобретение – использовать слова в качестве запаховых меток.
Из этого можно сделать ряд любопытных предположений. Например, чем больше размер лифта, тем меньше пассажиры будут склонны использовать его как отхожее место. Или гаражи – если расстояние между ними увеличится, то мочиться там будут меньше, зато, напротив, будут больше рисовать и писать.
Очевидная "ничейность" этих территорий вызывает и соответствующее к ним отношение.
Если в "чейных" местах словесная реплика конфликтогенна уже в силу её появления, то в "ничейных" местах, где нет собственника, нет и выраженного повода для конфликта. В этом случае наскальщики могут годами удовлетворять эволюционное эго своими "здесь был Вася" и "ДМБ-84", соблюдая при этом территориальный нейтралитет.
Никакого смысла в этом, разумеется, нет, но инстинкт подсказывает, что оставленные метки дают автору важное эволюционное преимущество, необходимое для:
- Выживания;
- Доминирования;
- Продолжения рода.
Нетрудно отказаться от позыва написать на камне бессмысленное "Киса и Ося".
Гораздо труднее отказать себе в потребности выживать, доминировать и размножаться, которую и призваны удовлетворить эти бессмысленные (с точки зрения "цивилизацьон") словесные метки.
Татуалетное
Кобе Абэ в романе "Чужое лицо", описывая ход мыслей человека, "потерявшего" лицо (и вынужденного носить маску), предположил, что тату является разновидностью увечий, наносимых себе умышленно.
Зачем? А чтобы привлечь внимание публики. Вот зачем.
Вывод, безусловно, интересный. Но вот предшествующие ему рассуждения определённо перегреты личной трагедией главного героя, испытавшего сполна, сколь притягательным для чужих глаз бывает уродство. Если его изувеченное лицо так притягивает взгляд, не следует ли из этого, что татуировка – это точно такое же уродство, на которое человек соглашается ради зрительной популярности?
Нет. Не следует.
Ради популярности – да, несомненно.
Но это ничуть не значит, что тату – это умышленно причинённые себе увечья. С равным успехом можно сказать, что тату – умышленно причинённая себе красота. Красота тоже притягивает взгляды, не только уродство.
Природа татуировки лежит в той же самой плоскости, что и туалексика, только в этом случае человек использует вместо стен и заборов своё собственное тело. И хотя такое определение звучит весьма непривлекательно, на самом деле тату – это манифестация своей привлекательности, и в первую очередь – сексуальной.
Почему? Потому что обонятельные коммуникации у двух особей противоположного пола первично-сексуальны. И первично-агрессивны у особей одного пола. Отсюда и все эти перекруты, когда девочку бесит, что другие девочки выставляют свои татушки напоказ, и ещё больше бесит, что её мальчик это замечает и ему это нравится.
Таким образом, при восприятии татуировки её "запаховое" содержание будет воспринято двояко: для лиц противоположного пола – преимущественно-сексуально, для лиц своего пола – преимущественно-агрессивно.
Осмелюсь также предположить, что если сопоставить двух субъектов одного пола, один из которых обильно татуирован, а другой "голый", то татуированного субъекта признают и более агрессивным, и более сексуальным.
Справедливости ради я должен отметить, что желание субъекта рисовать на своем теле тесно взаимосвязано с его территориальными возможностями. Чем меньше пространства, тем больше интерес к татуировке, посредством которой субъект стремится реализовать свои территориальные притязания.
Это в первую очередь относится к заключенным, которые длительное время находятся в принудительной изоляции. Тело для них – это порой единственная "своя" территория, на которой можно обозначить границы своих владений.
Толчок к чтению
Если на "ничейной" территории у человека рождается потребность рисовать и писать, то на своей усиливается потребность читать.
Полагаю, что теперь вам понятно, откуда у человека эта страсть к туалетному чтению. Посещение туалета включает механизмы территориальной регуляции, а это значит, что усиливается потребность в зрительной ориентации на "запахи". Если слово – это "запах", то чтение по сути является "обнюхиванием", зрительно опосредованной ориентацией на запах, которая включается каждый раз, когда человеку хочется в туалет.
Это неописуемо
Вынужден признать, что баобаб этой темы настоль велик, что описать его в одной статье не представляется возможным.
Поэтому некоторые его корни и ответвления я опишу в форме тезисов и предположений, не пытаясь при этом их обосновать и доказать.
Самое популярное "заборное" слово
Я нарисую на заборе безумно дивные три буквы,
Ты придешь и прочитаешь эти классные три буквы,
И конечно сразу вспомнишь обо мне.Эдуард Суровый
Возможно, что "хуй" – строго применительно к забору – является не существительным, а местоимением, эквивалентным местоимению "Я".
Акелла не промахивается
Возможно, что многие наскальные рисунки – суть "пузомерки", с помощью которых самец устанавливал границы своих владений, доказывал свою "альфовость" и привлекал самок.
Подобные "пузомерки" существуют по настоящий день в виде грамот, кубков, "мигалок" и тому подобное.
"Детское" граффити
Наклейки (и попытки рисовать на стене) – это первый территориальный опыт ребёнка, с помощью которого обретает навыки установления границ своих владений.
В подростковом периоде территориальные претензии возрастают, только теперь вместо наклеек используются плакаты и постеры, которыми подросток стремится охватить (или ещё вернее – "захватить) как можно большее пространство.
Интерес к тату у подростков также может быть связан с усиливающейся потребностью в территориальной независимости.
Вит Ценёв распечатать