– Какой раз ты написал слово "прощаю"? Уже шестьсот шестьдесят шестой раз, верно? Я думаю, что тебе будет лучше написать слово "ненавижу". Что ты морщишься? Да, да, ненавижу.
Я солдат, мать твою, а не Гринпис. Моя задача одна-единственная: защищать тебя. А это я могу делать только одним способом: убивая. Убивая всех и всякого, кто посмеет угрожать тебе. Я не знаю компромиссов. Я не ведаю жалости. Я не заключаю глупых договоров для перемирия. "Кто к нам с мечом придёт, тот получит в орало". Точка.
А ты прощаешь, да? Ты методично, шаг за шагом, вспоминаешь всех тех, кто отымел тебя, и пытаешься как следует их полюбить. "Прости им, Господи, они не ведают, что делают".
А ты, значит, не делаешь, потому что ведаешь, так? А чего уведовал-то?! Когда тебе бьют лицо, чего ты такого знаешь, чего не знают твои обидчики? А в процессе, когда бьют, ты простить сможешь, а? Или ты только потом, оптом, всех сразу? Когда шрамы заживут, да?
Ты на Иисуса-то не косись, не косись, пальцем не показывай. Во-первых, ты явно не Сын Божий будешь. Во-вторых, постарайся вспомнить, сколько лет ему было, когда смерть он принял. Припоминаешь?
Ведь истинно простить лишь тогда можно, когда ты сам на Голгофу пошёл, и прятаться от оной не стал. Прощение даётся – принятием мысли о смерти. Полным и безусловным.
Но ты – человек. И это раз. И ты не хочешь умирать. И это два. Ты не принял мысль о смерти. Это три. И, наконец, у тебя нет идеи, ради которой ты готов её принять, – как принял эту "чашу" Иисус. Четыре, верно?
Так что хорошо запомни: простить может только тот, кто не просит себе прощения.
Кто эту "горькую чашу" принял из рук Создателя своего. Прощение начинается тогда, когда "врагу не пожелаешь".
Тогда страдание превращается в сострадание. Тогда мысль о том, что кто-то другой может "испить" толику того, что принял ты, – причиняет боль.
И только тогда ты прощаешь совершенно искренне. И только тогда ты искренне жаждешь, чтобы и самые злейшие враги никогда не познали и малой части той боли, которую тебе пришлось пережить.
Но мы – человеки. Мы не хотим умирать. Мы хотим жить. И потому избавление наше – не в прощении, а в ненависти. И невозможно кого-то простить, прочитав в книжке о том, что вам это следует делать.
Прощение всегда идёт от сердца: оно не требует ни тренировки, ни силы духа, ни какой-то особенной веры. Равно как и ненависть, равно как и обида, как и все остальные чувства.
И если в сердце мы давно простили, но в миру стараемся ненавидеть, то это убивает нас. А если в сердце мы ненавидим, а в миру пытаемся любить, это убивает нас. Запомни это.
Ты говоришь – рак. И ты говоришь – страшно. И ты пытаешься избавиться от него, силясь простить всех тех, кто причинил тебе зло. Кто обидел тебя, кто причинил тебе боль. Но только сказано тебе: истинное чувство не требует усилий. Сила нужна, когда делаешь через силу.
Сила тебе нужна, чтобы совершить насилие над собой. Сила нужна, чтобы возненавидеть себя ради "любви" к ближнему своему.
А когда ты так ненавидишь себя, – то много ли стоит такая "любовь"? Любовь, взращенная на изнурительной ненависти к самому себе?
Я – твой иммунитет. Я твой солдат. Я умею любить только твою жизнь и ничью больше. За неё я готов сражаться до победного конца. Я не знаю ни усталости, ни страха. Я уничтожу на корню любую тварь, которая только приблизится к тебе. Я брошусь в рукопашную, пойду под пулю и под нож. Я солдат. Я смогу за тебя постоять. Я умею тебя защищать.
Но я не умею прощать врагу. Я не умею "подставить другую щеку". Я не ведаю жалости и сочувствия. Я – стальная машина, которая сметёт всё на своём пути.
Только возьми в свою руку рычаг и "втопи" его до упора. Чтобы мой двигатель взревел от ярости. Только отдай мне приказ. Только скажи: да. Железными гусеницами раздавить. Мокрого места не оставить.
Я – сильнее любой силы. Я – страшнее любого кошмара. И я – безжалостней самой смерти. Не предавай меня! Не поворачивай верных солдат своих против себя самого. Гнев свой отдай тем, кто заслужил его. Обиду свою вспомни тем, кто причинил её. Не прости подлеца или предателя на веки вечные. Помни и злись. Помни и проклинай. Помни и не прощай.
Вит Ценёв